В отступление от нашей «Хроники...» расскажем о жизни и творчестве нашего замечательного земляка.
Старейший русский советский писатель, основатель знаменитых литературных “Сред”, Николай Дмитриевич Телешов в своём уникальном историческом и литературном труде “Записки писателя“, отметил, в частности, следующее: “В своё время, в восьмидесятых годах (19-го века), имя Николая Николаевича Златовратского было очень громким и значительным. Его “Крестьяне - присяжные“, его “Устои. История одной деревни“, его “Деревенские будни“ и «Рассказ заводского хлопца» читались с захватывающим интересом “.
Творчество Н.Н. Златовратского, весьма популярного в своё время писателя, самым тесным образом было связано с жизнью и бытом крестьянских поселений Владимирской губернии, разбросанных по обе стороны красавицы Клязьмы, в том числе и деревень Покровского уезда, находившихся в северной части современного Шатурского района. Об этой связи свидетельствуют воспоминания писателя.
Николай Николаевич Златовратский родился 14 декабря 1845 года во Владимире -на-Клязьме, в семье мелкого чиновника канцелярии губернского предводителя дворянства. Дед его был бедным сельским дьяконом Николо - Златовратской церкви, от названия которой, как полагают исследователи творчества писателя, и произошла эта звучная фамилия.
Семья жила бедно, основная часть отцовского жалованья уходила на книги, к которым с малых лет пристрастился будущий писатель, и плату за учёбу.
Отец пробовал писать прозу, сочинять стихи, очень хотел вместе с друзьями издавать свою газету. И вот однажды перед их маленьким домиком на глухой окраине остановилась тройка, запряжённая в огромный тарантас, из которого товарищи отца - студенты вытащили что-то тяжёлое и громоздкое, закутанное в войлок, и внесли в дом.
Всё происходило, по воспоминаниям писателя, очень торжественно и благоговейно. Оказалось, что это был печатный станок, который привезли из Москвы.
Но пылкие головы поторопились. Несмотря на то, что сам губернатор ходатайствовал о разрешении на печатание газеты, оно так и не было получено.
На этом “вольном“ станке юноша Златовратский сам отпечатал свои первые стихи, которые отец забраковал, но оговорился: “Не смущайся. С кем вначале промахов не бывает“.
Наиболее ярким воспоминанием юности Николая Златовратского явился приезд к ним из столицы в 1860 году широко известного в то время критика и публициста, соратника Н.А. Некрасова по журналу “ Современник “, Николая Александровича Добролюбова. Юноша с трепетом наблюдал через дверную щель, как автор широко известных и нашумевших литературно-эстетических, философских и исторических статей запросто беседовал с отцом, он запомнил молодое серьёзное лицо и мягкие, глядевшие из-за очков глаза на всю жизнь.
Закончив беседу, Добролюбов поднялся, пожал руку отцу и уехал, как оказалось - навсегда. Через год, в 1861 году он умер от чахотки, прожив на свете всего 25 лет.
Николай Златовратский не раз приходил на Волково кладбище в Петербурге, чтобы поклониться праху двух великих людей, похороненных рядом - Н.А. Добролюбова и В.Г. Белинского.
Всю жизнь в кабинете писателя висел портрет Н.А. Добролюбова...
19-го февраля 1861 года в Петербурге царь Александр II подписал “ Манифест “ об отмене крепостного права и “ Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости “, состоявшие из 17 законодательных актов. В связи с объявленной крестьянской реформой стране потребовалось значительное количество специалистов по землеустройству.
... Шёл третий год реформы. Весной 1864 года Николай Златовратский с отличием закончил Владимирскую гимназию, и одновременно сдал экзамен на звание землемера - таксатора. Через несколько дней он был направлен Владимирским губернским комитетом по крестьянскому делу для оказания населению деревень Покровского уезда помощи по землеустройству.
И вот юный землемер из Владимира отправился в первое самостоятельное путешествие. По Владимирскому тракту добрался до старинного села Ундол, затем повернул на юг, к переправе через реку Клязьму. Оказавшись на правом берегу, он был буквально очарован красотой окрестностей широкой и быстрой в этих местах реки и, как во сне, проехал по дороге мимо пахучего разнотравья заливных лугов и углубился в вековой лес Мещёрского края. Через несколько вёрст из-за леса показались золочёные маковки церкви, на пути лежало большое крестьянское поселение Илкодино. Сменив лошадку, Златовратский продолжил путь по старой Владимирской дороге и, не доехав немного до деревни Лемёшино, свернул к стекольному заводу, что на реке Мишеронке.
Он остановился в доме у хозяина стекольного завода или, как тогда писали и говорили, стеклянного завода.
Николай Златовратский был радушно принят в семье Костерёвых, сдружился с хозяйскими сыновьями Николаем и Иваном, неоднократно бывал на заводе у горшковых печей, где впервые наблюдал адски тяжёлый труд стеклодувов, и в то же время неповторимый по красоте процесс рождения стеклянного чуда.
Позже, на основе своих впечатлений, он напишет одно из первых своих произведений под названием “Рассказ заводского хлопца», о жизни рабочих стеклянного завода (рассказ будет опубликован в журнале «Отечественные записки»).
Напомним, что основной целью командировки Златовратского были вопросы землеустройства крестьянских поселений Покровского уезда, для разрешения которых он в течение всего лета 1864 года исколесил в коляске и верхом на лошадях, любезно предоставляемых Костерёвыми, и исходил пешком десятки вёрст по лесным дорогам нашего края.
Будущий писатель воочию наблюдал быт и нравы русских деревень, видел неумолимый процесс разрушения общинных устоев, восхищался живописной природой этих мест. Всё это, наряду с землемерской практикой, дало ему огромный фактический материал для будущего творчества.
Впоследствии, в своей эпопее крестьянской жизни “ Устои “, Николай Златовратский написал: “ В августе благодатные дни иногда выпадают нашей деревне, когда воздух так чист, что стоящие на самом краю горизонта белые сельские церкви кажутся прозрачными, как будто вылиты они из ярого воску; когда облачка нет на водянисто-лазурном небе, когда солнце одно торжественно-плавно плывёт по нём и словно пристально смотрит на пригретые им деревенские нивы. Обыкновенно с утра до заката пуста и безмолвна в эти дни деревенская улица. Тут никого нет - ни взрослых, ни малых, ни старика, ни младенца. В избах окна закрыты, ворота замкнуты, живого движения почти не видать, и только один старый дуб медленно качает своею удручённою веками вершиной. А между тем слышишь, как невнятный, но сплошной гул жизни несётся непрерывно справа, слева, сзади: слышишь скрип тяжело нагруженных возов, фырканье лошадей, окрики мужиков, плач грудных детей, звонкие голоса деревенской молодёжи, иногда её здоровый, переливчатый смех, или высокий фальцет матерей, раздражённо покрикивающих на забаловавшихся ребятишек.
И весь этот гул человеческой жизни также несмолкаемо висит в воздухе, как гул пчёл на пасеке; как будто всё живое выбралось из деревни и где-то там, за околицей, расположилось становищем кругом. Чувствуешь, что стоишь в центре какого-то жизненного процесса, в котором не участвуешь, но который какою-то непостижимою властью подчиняет себе. Самый деревенский воздух в это время полон раздражающей кровь ароматичности: чем ближе к деревне, тем он влажнее, теплее, гуще и пахучее, как будто входишь в просторную сенницу, набитую свежим, только что привезённым сеном, так что ещё кругом не успела осесть мелкая, пахучая пыль сенной трухи.
Чувствуешь, как эта пыль неприметными для глаз облаками носится над всею деревней, а над гумнами, за околицей, где теперь сосредоточилась вся деревенская жизнь, к этой ароматической сенной пыли прибавились облака золотистых усиков от ржаных колосьев, которые искрятся в солнечных лучах, как снежинки в ясный морозный день. Всё это образует ту смешанную сытную, хлебную атмосферу сельской страды, которой дышит грудь земледельца и которая, несомненно, представляет один из животворных элементов деревенской природы, восстановляющих народные силы из-под гнёта горя, нужды и мрака”.
В конце августа, закончив дела по землеустройству в деревнях на правом берегу Клязьмы, Златовратский распрощался с хлебосольными хозяевами стекольного завода и тронулся из Мишерони в обратный путь, на этот раз с заездом в уездный центр - село Покров. Маршрут его проходил через деревни Курилово, Баженово, через реку Ушму и к переправе через Клязьму. Справа осталось таинственное озеро с древним названием Кендур, слева - аж целое ожерелье удивительных по красоте озёр с не менее красивыми названиями: Верхнее, Оленье, Сеньга, Светец, Круглец, Находное ...
Через год, то есть в 1865 году, Николай Златовратский уехал в Москву, где стал вольнослушателем словесного факультета Московского университета, наступили голодные студенческие дни.
Чтобы заработать на хлеб, бедный студент начал давать частные уроки детям крупного заводчика в Кожевниках, но это продолжалось недолго, затем он взялся сочинять разные прошения и защищал всякие дела у мировых судей в интересах ночлежников знаменитого в Москве Хитрова рынка. Все эти консультации производились в кабаках, в том числе и в печально известном трактире с жутковатым названием “ Ад “. В этом притоне, в один из промозглых декабрьских вечеров 1865 года, Николай Златовратский случайно познакомился со студентами Николаем Ишутиным и Дмитрием Каракозовым.
Как оказалось позже, в этом трактире происходили собрания террористической организации, на которых разрабатывался план нападения на царя. Душой организации и её идейным вдохновителем был Николай Ишутин, а исполнителем коллективной воли стал Дмитрий Каракозов, который 4 апреля 1866 года стрелял в царя Александра II. Правда, стрелял неудачно, вслед за этим последовали аресты членов организации и ссылка их на каторгу, а Каракозов был повешен.
Впоследствии, только в очень дружеских беседах, когда речь заходила о каракозовском процессе, Николай Златовратский вспоминал, как чуть было не попал в то время под влияние ишутинских боевиков.
Летом 1866 года он бросил учёбу в университете и уехал из Москвы в Петербург, где поступил в Технологический институт. И здесь с учёбой не повезло.
Из-за прогрессирующей нищеты молодой человек оставил мысль о высшем образовании и поступил на работу в одну из газет. С этого времени началась его литературная деятельность.
В 1870 году в “Отечественных записках“ был опубликован рассказ о жизни рабочих стекольного завода, мотивом для написания которого послужила летняя поездка автора в 1864 году.
В 1872 году писатель уехал из Петербурга и целиком отдался литературному труду, которому посвятил все дальнейшие годы жизни.
В 1878 - 1883 годах Златовратский написал роман “ Устои. История одной деревни “ - самое крупное и значительное из своих произведений, в котором он на основе личных наблюдений описал события, происходившие в деревнях Владимирской губернии и явившиеся результатом крестьянской реформы 1861 года.
Резонанс после опубликования романа был такой, что в течение последующих 25 лет книги писателя были запрещены к чтению в народных библиотеках.
В начале девятисотых годов Николай Златовратский являлся непременным участником известной литературной группы “Среда“, в которой принимали активное участие такие признанные мастера художественного слова, как Дмитрий Мамин (Сибиряк), Антон Чехов, Юлий Бунин, Александр Попов (Серафимович), Максим Горький, Викентий Смидович (Вересаев), Леонид Андреев, который немного позже привёл с собой молодого Бориса Зайцева...
После 1905 года произведения писателя-народника вновь были разрешены к легальному чтению, а в 1909 году он был избран почётным академиком по разряду изящной словесности.
Самобытный писатель из города Владимира-на-Клязьме Николай Николаевич Златовратский, юность которого и последующая творческая деятельность были связаны в том числе и с нашим Шатурским краем, умер в 1911 году.
В советское время произведения писателя несколько раз переиздавались.
(А.С. Кожевников «На стыке двух губерний», «Стеклянных дел мастера»).
