Данные об Александре Раскове скудны, приведу лишь краткую выжимку из
статьи о Расковой Мызе:
"Все началось в середине 1790-х, когда в двух верстах к югу от тогдашнего уездного города Коврова, близ берега Клязьмы, поселился отставной прапорщик Владимирского губернского батальона Степан Тарасович Расков. Неизвестно, был ли он дворянином по рождению, но офицерский чин в армии Екатерины II сам по себе делал его обладателя потомственным дворянином. Поэтому ещё в 1793 году Степана Раскова внесли в Дворянскую родословную книгу Владимирской губернии.
Его супруга Христина Францевна была родом из Прибалтики, поэтому свою усадьбу Расковы назвали мызой - так обычно именовали поместье с господским домом в Эстонии, Латвии и Ингерманландии (это фантазии автора, в том числе и названия земель конца XVIII века - примечание Тымфа). Прапорщик Расков умер еще до 1813 года, но вдова пережила его более чем на 20 лет.
У Степана и Христины Расковых известны пятеро сыновей и дочь. Старший из них Александр Степанович Расков начал карьеру канцелярским чиновником во Владимире. В 1812-1814 гг. в чине
подпоручика он занимал должность полкового адъютанта 1-го пешего казачьего полка Владимирского ополчения.
В 1818-1820 гг. Александр Расков возглавлял полицию Ковровского уезда в качестве капитан-исправника, а в 1820-м занял один из высших в местной иерархии пост ковровского уездного судьи. Вероятно, он бы достиг и больших высот, но в июне 1822 года скончался в Коврове всего лишь в 43-летнем возрасте" (
Ковровский некрополь на сайте Историко-краеведческого музея Ковровского района утверждает, что А.С. Расков умер 11 июня 1822 г., 42-х лет - примечание Тымфа).
Причина изменения атрибуции клейма-оттиска Ф.А.Р., частично изложенная в ответе#2
топика фабрики Александра Ромейкова, базируется на информации из Ведомостей о мануфактурах в России за 1812 год, и за 1813-1814 гг. В скринах, относящихся к фабрике Александра Степановича Раскова, видно, что она занималась производством питейной посуды в эти годы и, полагая наиболее вероятным, что она сохранила тот же характер производства и в 1815 году, считаю логичным считать основной версию принадлежности ей клейма-оттиска Ф.А.Р. Неоднозначность значительно меньшая, чем в случае пары Н. Бахметьев/Н. Бурмейстер, но, корректности ради, определение остаётся на уровне версии до обретения достоверных архивных, краеведческих и прочих данных, которые помогут рассеять сомнения.
