Это, похоже, полный текст того, что доводилось видеть в VK ополовиненным. Скопирую, от греха подальше, больше копий - больше шансов сохраниться. Позволил себе только некоторые исправления, где заметил. Это даже не описки, а огрехи сканирования и распознавания текста, полагаю.
Основание поселка Елизово и лесопильного завода (1900 - 1913 гг.).
По рассказам сторожилов, крупный помещик Незабытовский в конце 1898 г. в урочище Обрубель, на самом высоком месте, близ крутого живописного берега р.Березина, организовал постройку для Елизаветы Великопольской красивого деревянного двухэтажного палаца, назвав его по имени своей фаворитки Елизово. Почти одновременно с палацем в 1900г. Незабытовский начал строить и крупный для того времени лесопильный завод, также назвав его Елизово, ибо он сооружался на земле, в лесах и на средства Елизаветы Великопольской. Выбор места для постройки лесозавода определяла не красивая природа, а богатые дубовые рощи и сосновые боры, близость судоходной р. Березина с заливами для приёмки поступающего сплавом леса, с крутым берегом реки, удобным для пристани и пароходов.
Елизовский лесопильный завод представлял собой довольно большое деревянное здание легкого типа, каркас которого обшит в один ряд щелёвочными досками. К нему в плотную прилегало кирпичное здание машинного отделения и котельной с высокой кирпичной четырехгранной дымовой трубой. Для управляющего и машиниста завода построены два больших деревянных дома (один из 9, другой из 5 комнат), а для рабочих – 7 бараков, в которые было заселено около 40 семей. Так начал складываться посёлок, который также получил название Елизово. Поселение входило в состав Свислочской волости Бобруйского повета Минской губернии. В начале XX века в поселке 9 дворов, 56 жителей, начальная школа.
Разрешение на открытие лесопильного завода в Елизово выдано на 27.09.1900 года. Оборудование завода в начале состояло из купленных в Германии двух спаренных паровых котлов системы "Бульверы", паровой машины мощностью 60 лошадиных сил (в 1913 году стало две машины мощностью в 150 лошадиных сил), а также одна из них для небольшого двигателя по выработке электроэнергии (напряжением 110 в.), для освещения завода во время ночной работы, четырех распиловочных станков и трех продольных циркулярных пил, трех маятников пил и одного станка с горизонтальной пилой для распиловки дуба на тонкие пятимиллиметровые доски.
Стоимость всего имущества новопостроенного лесозавода в Елизово 1902 года оценивалось в 30,7 тыс. руб., в том числе 19.8 тыс.руб.составил оборотный капитал. Количестве основных рабочих на лесозаводе увеличилось от 40 человек в 1909 г. до 53 человек в 1913 г. ( без заготовщиков и сплавщиков леса, некоторых других рабочих, а с ними до 120 человек). Общий объём валовой продукции за эти годы возрос с 45 до 85 тыс.руб.
Круглый лес на завод поступал из ближайших лесовладений Е. Великопольской гужевым транспортом и по рекам Свислочь и Березина. Из реки на лесозавод (на расстоянии около 200м.) лес поднимался вагонеткой с помощью лебёдки, приводимой в движение подвесным тросовым приводом. Больше всего на лесозаводе распиливалось дуба для экспорта в Германию, Бельгию и Францию в виде т.н. "фризы" - заготовки для паркета, "фанеры" - доски толщиною 5мм. для другой мебели, брусков для отделки вагонов и пр. Экспортировались сосновые доски. Это была выгодная сделка как для иностранных капиталистов, так и для хозяев богатых лесных угодий. Труд рабочих на лесозаводе был очень тяжёлым и дешевым: работали по 12 часов, а получали не более 50 копеек в день.
По укладке паркетных заготовок «фрезы» и на подсобных работах трудились главным образом женщины, подростки , а частично и дети. Последние работали наравне с мужчинами, а получали в 2-3 раза меньше их – не более 10-15 копеек в день. Вот что рассказывала о работе на лесопильном заводе Е. Великопольской старейшая жительница поселка Елизово, пенсионерка Анеля Бычковская: "С девяти лет я пошла работать на лесозавод. Я, как и другие девочки и мальчики, складывающие "фризу", работали по 12 часов, т.е. наравне со взрослыми. Однако в получку подрядчик обычно не уплачивал нам и третьей части заработка взрослого мужчины. Часто были случаи, когда на работе нас били плетью, но пожаловаться об этом мы никому не могли".
В бараках рабочих было тесно, а дворец княгини Великопольской годами пустовал. Рабочий поселок не имел ни медпункта, ни школы, ни лавки. За продуктами и другими необходимыми товарами рабочие ходили за 5 км. в Свислочь, где торгаши-лавочники отпускали их в долг, а потом брали с рабочих значительно больше денег, чем стоили эти товары.
Первый стекольный завод в Елизово и его работа (1913 - 1917 гг.).
Наличие в Елизово лесопильного завода с рабочим поселком благоприятствовало быстрому и дешевому строительству здесь деревянных зданий будущего стеклозавода, а также обеспечению его деревянной тарой и использованию для топлива полу-даровых отходов от разработки лесозаводом деловой древесины.
В поселке Елизово, окружающих его деревнях Столяры, Шейпичи, Чучье и м. Свислочь имелось значительное количество избыточной рабочей силы, так как семьи рабочего поселка, крестьяне окрестных деревень и мещане м. Свислочь жили очень бедно: рабочие получали лишь по 25-30 коп. за 12-13 часовой день, крестьяне в большинстве имели только по 1-2 десятины земли, мещане обычно жили случайным заработком от обслуживания изредка проходящих судов и барж. В итоге большинство тружеников не могли прокормить себя и свои семьи, поэтому соглашались работать на стеклозаводе на любых условиях.
Выбор места для постройки здесь стеклозавода связан еще и с тем, что на окраине этого поселка имелись залежи основного сырья - песка, пригодного для получения самой массовой продукции – полубелого оконного стекла и полузелёного бутылочного стекла. Кварцевыми песками для стекла высшего качества можно было легко запастись летом путем доставки его самым дешевым способом – баржами. Огнеупорную глину для плавильных печей доставляли железнодорожными вагонами через Осиповичи – на Уборок, а затем по небольшой ветке, отходящей от Гродзянской дороги, до ст. Завишин, расположенной у б.д. Ходуй (теперь м. Липень), в 14 км от Елизово, или другим путем – через ст. Березина, Либаво-Ровенской дороги.
Позже управляющий лесозаводом и основной поставщик продукции завода в Германию немец Вент организовал строительство узкоколейной дороги от Завишина до Елизово (через лес была проложена трасса, сделана насыпь и пр.), но позже в связи с ухудшением русско-германских отношений, он побоялся вкладывать в неё большие средства, и ограничился постройкой здесь грунтовой дороги. После ликвидации железнодорожной ветки Уборок - Завишин эта дорога потеряла свое значение и перестала существовать, но название "Вентова линия" среди местного значения сохранилась и теперь.
Поселок Елизово на десятки километров окружали огромные массивы дубового, соснового и березового лесов, что давало возможность получать почти даровые дрова как путем использования отходов лесозаготовок и очистки леса от полива и захламленности, так и путем дешевой покупки на дрова свежих делянок.
Таким образом, судоходная р. Березина, сплавная р. Свислочь, перекресток грунтовых дорог и близкое расположение ряда железнодорожных станций способствовали тому, что пос. Елизово летом и зимой имел удобные транспортные связи для подвоза стройматериалов, сырья, топлива и вывоза готовой продукции.
Купец Мерлис и его компаньон Гольдберг приступили к организации строительства стеклозавода в Елизово в 1912 году. Через год завод был построен руками рабочих поселка Елизово и крестьянами окрестных деревень и 16 сентября 1913 года пущен в эксплуатацию.
Елизовский стеклозавод тогда состоял из трёх связанных воедино деревянных зданий барачного типа – главного производственного корпуса с невысоким деревянным каркасом, обшитым досками, и довольно высокой крышей, крытой грунтом. Наверху крыши был установлен небольшой фонарь для оттяжки горячего воздуха от стекловаренной печи и гладилен. В главном корпусе выдувалось стекло и обрабатывались "холявы". Соединенные с главным два небольшие побочные здания (одно параллельно, второе – перпендикулярно расположенные к основному корпусу) предназначались для гладилен, резки основного стекла и упаковки его в ящики.
Завод был оборудован простой горшковой печкой, ёмкостью на 6 горшков. С расположенными на открытом воздухе газогенераторами, а также двумя гладильнями (или правильнями) для расправки "холяв" оконного стекла, 2-мя печками для обжига бутылочной и хозяйственной посуды и одной небольшой печи для обжига огнеупоров к стекловаренной печи. Такое по тому времени новое оборудование не имело большинство заводов Белоруссии.
Кроме производственных зданий рядом со стеклозаводом был построен роскошный деревянный дом для управляющего заводом Аксельрода, а также около десятка дощатых бараков для мастеровых, прибывших из других стеклозаводов: соседнего Глушанского, Старевского, из Польши, Донбасса (например, мастера-стеклодувы Масловские приехали из Лисичанска, стекловар Венциль и гончар Гладков - с других белорусских стеклозаводов).
Разрешение на открытие стекольного завода в Елизово выдано в 1913 г. на имя крупного помещика и промышленника Бобруйского уезда Незабытковского, а не на подлинных владельцев – купцов-евреев Мерлиса и Гольдберта (последние формально числились арендаторами). Это было связано с тем, что в царское время евреям запрещалось владеть землёй и открывать промышленные предприятия в сельской местности.
Построенный на капитал выше названных купцов, но трудом и потом окрестных жителей, стеклозавод в Елизово впервые начал работать 16 (по новому стилю 29) сентября 1913 г.
В первое время на заводе имелось 2 служащих и 60 рабочих, в том числе значительное количество женщин и детей, не достигших 12-летнего возраста. Владельцы стеклозавода Мерлис и Гольдберт не принимали непосредственного участия не только в руководстве строительством, но и в управлении работой завода. Они лишь получали готовые прибыли. Расценки работы и размер заработка рабочих на стеклозаводе "Елизово" в начале работы завода не были отрегулированы. На попытку выяснить их ст. фабричный инспектор отвечал:"Расценки являются коммерческой тайной".
Особенно жестокой эксплуатации на заводе "Елизово" подвергался труд детей и малолетних. Ст. фабричный инспектор требовал от владельца завода не допускать к работе малолетних, не достигших 15-летнего возраста, а в случае их допуска, дети от 12 до 15 лет должны работать не более 4-х часов подряд и не в ночных сменах. Однако владелец и управляющий заводом с требованием ст. фабричного инспектора снова не посчитались и в п.8 "Правил" завода оставили для них 8-ми часовой рабочий день, включая ночное время смены, обязавшись лишь для малолетних ввести трехсменную работу. Фактически же дети в возрасте от 12 до 15 лет работали наравне со взрослыми по 12 часов. А в случае проверки фабричным инспектором или приездом на завод другого начальства управляющий заводом и мастера на это время прятали работавших на заводе детей.
Это было связано с тем, что Мерлис и другие стеклозаводчики были очень заинтересованы в дешевом детском труде. Поэтому они настойчиво добивались перед царским правительством разрешения работать на заводах детям в возрасте 8 лет. Вот что они писали в своем заявлении-протесте на имя председателя комиссии по обсуждению проекта законоположения о найме рабочих:"…Знание стекольного производства может быть приобретено только с малолетства. Дети постепенно знакомятся с этим ремеслом и, почти играя, зарабатывают хлеб. С 8 лет они поступают на должность держальщика. В следующем за сим возрасте они в качестве относчиков бегают для относа на лотках сработанных изделий в закальные печи. На 12 году ребёнок приучается к работе в должности баночника или повертальщика…Наконец, к 16 годам он поступает в ученики для окончательного обучения стекольному мастерству".
О большинстве нарушений владельцем, управляющим и мастерами стеклозавода "Елизово" и без того урезанного царского законодательства об условиях найма рабочих и труда малолетних, безусловно, знала фабричная инспекция, так как многие из этих нарушений получили официальное отражение в "Правилах внутреннего распорядка" этого завода. Однако и фабричная инспекция фактически не обращала внимания на эти правонарушения со стороны администрации завода, ибо на самом деле она была поставлена охранять, прежде всего, интересы частных собственников.
На стеклозаводе "Елизово", как и на других предприятиях дореволюционной Белоруссии и России в целом, рабочие не знали оплачиваемых отпусков. По п.5 «Правил» отпуск на некоторое время разрешался заведующим или мастером только на свой счет.
Согласно п.7 и 8 второго раздела "Правил внутреннего распорядка" "каждый рабочий отвечает по суду за убытки, причинённые им заводу вследствие неисполнения распоряжений своего начальства (заведующего или мастера), нерадивой или неисправимой работой. За инструменты, повреждённые рабочим или им утерянные, виновный подвергается штрафу по табелю".
Пункты 1-2-3 раздела "Правил" требовали от всех рабочих, которые жили в заводских бараках, являться в квартиры на позднее установленного администрацией завода времени. Воспрещалось являться на квартиры в нетрезвом виде или приносить с собой водку, строго воспрещалось в квартиры принимать для ночлега посторонних лиц без разрешения в каждом случае заведующего заводом. Рассчитанные с завода рабочие обязаны очистить квартиру и сдать её в том виде, в каком приняли.
Хотя на Елизовском стеклозаводе и имелся паровой двигатель, однако большинство процессов получения и обработки стекла производилось тяжёлым физическим трудом. Так, отрезку колпаков от "холяв" рабочие производили вручную на раскаленном изогнутом круглом железе, глину мололи чаще силою людей, чем лошадей и пр. При большой скученности рабочих во время работы и при отсутствии спецодежды и различных оградительных приспособлений, имелись частые случаи ожогов рабочих горячей стекломассой. В случае же потери от этого трудоспособности, рабочий не получая никакого пособия, увольнялся с завода.
Эти невероятно тяжелые условия труда и жизни рабочих даже в таком тогда глухом, "медвежьем" углу, как Елизово, вызывали неоднократные возмущения их против своих хозяев, как на лесопильном, так и на стекольном заводе.
Так ещё летом 1910 г. в рабочем посёлке Елизово стало неспокойно. Сгорел палац Елизаветы Великопольской. В поселок прибыли жандармы. Начались повальные обыски в квартирах рабочих, следствия и пр. Вот что вспоминала старейшая жительница поселка Елизово Ядвига Адамович:"Я никогда не забуду 1910 г. В этом году летом умер мой отец. На его похороны из Петербурга приехал единственный брат отца, бывший моряк, который после демобилизации из флота остался жить в Петербурге и там работал слесарем на одном из заводов. На второй или третий день после похорон отца ночью сгорел палац Елизаветы, который находился недалеко от нашего барака. Через день к нам на квартиру ворвалась полиция и начала делать обыск. Перерыли всё в комнате и на кухне. Полицейские что-то искали и спрашивали о том, где прячется брат моего отца, но он на кануне дня обыска уехал в Петербург. Полиция, по-видимому, подозревала его в поджоге палаца. Обыски были произведены и в квартирах других рабочих, но виновники поджога не были найдены, хотя некоторые рабочие от этого пострадали. Так, управляющий лесозаводом уволил с работы трех рабочих, выбросили из квартиры на улицу и нашу семью".
Не прошло и трёх месяцев после начала работы стеклозавода "Елизово", как минский губернатор в своем официальном отношении от 18 июля 1914 г. вынужден был лично писать старшему фабричному инспектору Минской губернии о том, что "9 минувшего июня рабочие, в числе 24 человек, стеклозавода в уроч. Елизово Бобруйского уезда, прекратили было работу и приступили к таковой лишь 17 июня. Произведенным расследованием установлено, что прекращение работ на упомянутом заводе последовало в следствии неуплаты рабочим причитающегося им вознаграждения»(зарплаты)".
Не успели губернатор и фабричная инспекция уладить этот конфликт, как вскоре, в сентябре 1914 г. 40 рабочих стеклозавода "Елизово" вновь заявили старшему фабричному инспектору жалобу о неуплате им заработка в сумме около 1000 руб. за работу, которая окончилась еще 4 августа. В итоге "приостановлено и само действие завода".
В связи с этим ст. фабричный инспектор Минской губернии своим отношением от 7 сентября 1914 г. за № 1462 вынужден был писать:"Мерлису – владельцу стеклозавода "Елизово". На моё телеграфное предложение уплатить заработок и телеграфировать мне подробности гл. заведующий заводом даже не потрудился ответить…Имея в виду, что в июне с.г. вызвала забастовку их, и что новая неуплата опять внесла волнения в среду рабочих и грозит нарушением общественного порядка, я вынужден, в случае неполучения известий об удовлетворении законных претензий рабочих, обратиться к г. начальнику Минского военного округа с ходатайством о наложении на Вас, как владельца, и на администрацию взысканий по нормам военного времени".
Организованная забастовка рабочих стеклозавода "Елизово" снова привела их к победе. Владелец завода вынужден был срочно сообщить ст. фабричному инспектору о том, что "всем мастерам и их помощникам полностью выплачен причитающийся заработок".
Так большинство рабочих небольшого поселка, расположенного в лесной глуши, путем организованных забастовок все больше вовлекались в успешную экономическую борьбу с владельцами стекольного завода и лесопильного, которая в годы первой мировой борьбы и революции перерастала в политическую борьбу не только с эксплуататорами завода, но и с царизмом и его аппаратом в целом.
Стеклозавод "Елизово" начал свою работу с производства обыкновенного полубелого оконного стекла. За три с половиной месяца 1913 г. на заводе было произведено 30 тыс. кв. аршин оконного стекла. Затем, в 1914 г., он производил и бутылки для водки. Количество рабочих на заводе к осени 1914г. достигло до 120 человек, т.е. за год удвоилось. Объём валовой продукции за истекшие 1913-1914 г.г. составил 80 тыс .рублей. Однако вскоре после начала первой мировой войны, в связи с запрещением царским правительством продажи алкогольных напитков, производство "монопольных" бутылок на заводе было прекращено.
Через несколько месяцев после начала первой мировой войны, во второй половине сентября 1914 г., в связи с приближением фронта, вызвавшего большие затруднения в финансовых и железнодорожных перевозках грузов военного назначения, владелец заводом приостановил производство. Основная продукция и часть оборудования были эвакуированы в тыл России, хотя здания, печи и часть трудно транспортируемого оборудования остались в Елизово. В 1915 и 1916 гг. завод продолжал бездействовать по тем же причинам.
После закрытия стеклозавода основная часть рабочих или была призвана в армию, или уехала с завода, ушла в родные деревни. Лесозавод в годы войны работал с перебоями, т.е. часто стоял, выполняя лишь разовые заказы фронта на пиломатериалы для окопов, траншей, мостов и пр. Поэтому в годы первой мировой войны и февральской буржуазно-демократической революции заметных революционных выступлений рабочих в пос. Елизово не зарегистрировано.
