Мы делаем это для вечности...

[Тымф]

История возникновения и поддержания семейной родословной рода Амелунгов.

В процессе определения клейма-оттиска и изучения истории завода Амелунга в Лифляндской Губернии нашёл в интернет-журнале "Лицей" весьма интересный материал Юлии Свинцовой из Петрозаводска о родословной своих предков. Кроме интереснейших сведений и списка источников по истории завода, который едва ли без этого легко было бы обнаружить, её статьи интересны опытом составления и поддержания семейной родословной, в которой обнаружились даже родоначальники американского стеклоделия, не говоря о многих знакомых для нас по профильным темам фамилиях. Не вижу смысла в озвучивании каких-либо дисклеймеров, даже зная о несовпадении, например, некоторых эпизодов истории завода с изложением их же другими авторами. Материал сам по себе замечателен, и если местами комплиментарен, то это трудно не понять. При этом история появления родословной и усилия потомков в разных странах по её дополнению в моём представлении уникальна и достойна восхищения. Я помещаю здесь три статьи автора, наиболее связанные с историей Амелунгов, но в конце публикации, вместе со ссылками на источник, даю ссылку на страницу со всеми её публикациями; те, которые помечены "Родословная с Юлией Свинцовой", рекомендую к прочтению. Итак, слово Юлии Свинцовой, далее её речь от первого лица. 

Мы делаем это для вечности.

Я очень люблю свою двоюродную прапрапрапрабабушку Франциску и четвероюродного прапрадеда Фридриха Амелунга. Наверное, всегда к кому-то из предков чувствуешь большее притяжение. Может быть, ты похож на него мозаикой генов, а, значит, своими увлечениями и характером.

А, может быть, такая мощная и тонкая организация как Род сама определяет, кому и чем внутри него заниматься, вот и идут через века сквозные туннели передачи информации и тепла из рук в руки. Кто-то, как и его предки, совершенствуется в науке, кто-то продолжает начатые ими поиски самой прекрасной музыкальной гармонии, кто-то растёт век от века в военном или журналистском искусстве. А мы - собиратели, систематизаторы и хранители: в 1863 бабушка Франциска, в 1900 дядюшка Фридрих, в 1932 мой пятиюродный прадед Адольф Фраатц, в 1992 мой семиюродный брат Дирк Думрезе, а сейчас, в начале XXI века, я.
 
Первой всю эту историю в 1863 году начала бабушка Франциска, составив родословную Амелунгов от своих родителей до детей и внуков многочисленных сестёр и братьев. Её труд потомки называют кропотливым и осознают, что "Семейные новости за 1763-1863" обязаны появлением на свет именно ей. 92 рукописные страницы, искусная шёлковая обложка, схема родословной ин кварто и большой выполненный акварелью рисунок Древа (высотой 66 и шириной 27 дюймов).

Франциска Амелунг записала свою родословную по просьбе внучатого племянника. Франциска упомянула каждого из 16 сестёр и братьев, имена их супругов, даты свадеб, рождения и смерти детей. Подвела под каждой линией итог: сколько потомков в ней, сколько живых из них осталось. Указав основные события их жизни, места рождения и службы, наметила пути поисков для будущих заинтересованных исследователей. Но не смогла ограничиться только сухим изложением дат. Описания людей, которых она знала лично, помогают увидеть их одушевлѐнный образ спустя 250 лет!

Полны любви строчки об отце, Антоне Кристиане Фридрихе Амелунге. Наладив успешную работу взятого в аренду зеркального завода в Грюненплане близ Брауншвейга, в конце XIX века он вместе с сыновьями переехал в Прибалтику, основал фирму "Amelung und Sohn", зимовал в хижине с небольшим очагом, поднял новое производство на болотистых землях среди необразованных местных жителей, организовал быт привезённых с собой нескольких десятков немецких специалистов, перенёс внезапную смерть своего 23-летнего сына Августа. "Блестящий, веселый ум дорогого отца победил все эти страдания". Уже ожидался приезд из Германии женушки с младшими детьми, но внезапная его смерть от удара нарушила все планы и навсегда осиротила семью.

Много места уделено её племяннику Карлу Георгу, сыну старшего брата Карла Филиппа, рано оставшемуся без отца и принявшему на свои плечи заботу о многочисленных братьях, сёстрах и фамильном производстве - фабрике стекла и зеркал Катарина-Лизетт. "Деликатный хрупкий мальчик, с очень мягкой душой и благородным красивым лицом", "самый любящий сын и брат". Благодаря его трудам младшие члены семьи получили хорошее образование, а бизнес расцветал и приносил доходы. Были построены новые красивые здания, куплены современные паровые машины.
Рассказ о его любимой сестре Юлии, которая вышла замуж за двоюродного брата по отцу Александра Мейера. Утренний кофе для гостей юная хозяйка готовит сама, один из приглашѐнных в это время рассматривает незаряженное оружие в гостиной. Оно оказалось с зарядом, пуля отрикошетила от двери и "ударила в сердце очаровательной молодой женщины. Ах! – и она скончалась". "Трагедия навсегда согнула" моего двоюродного прапрапрадеда, "место, где был так счастлив, стало ему противно". Он продал дом, предприятие, и хотя позднее женился, детей не оставил и ушёл рано за той, жить без которой не хотел.

Много интересного поведала Франциска о супругах своих сестёр, в том числе о муже Юлианны Эдуардины, моей четырежды прабабушки. Так я впервые узнала подробности жизни и предпринимательской деятельности своего четырежды прадеда Рудольфа Иоганна Мейера, о его переезде из Москвы в Петербург для разработки таможенных тарифов, за что был впоследствии награждён. Выяснила, что с будущей женой он познакомился через её брата Карла уже в России, что прибаливал, мечтал вернуться на родину и погиб от выстрела грабителей в своём имении Гавриловское в Гдовском уезде в 47-летнем возрасте. "Восемь дней спустя родился его двенадцатый ребёнок".

[Тымф]

Внимательно изучая историю семьи, Франциска не могла не заметить некоторые закономерности, "слишком часто повторяющихся и во втором, и в третьем поколении, например, раннюю смерть глав семейства". Так случилось с её отцом, с её старшим братом Карлом Филиппом (дедом хранителя Фридриха), с мужем её сестры доктором Кёлером из Майнца, мужем сестры Юлии Мейер. Обычно вдовы оставались с кучей детишек на руках. Но каждый раз, и это тоже закономерность, "Бог становился Отцом вдов и сирот". Глядя на своих рано осиротевших любимых племянников и племянниц, вписанных в поля обширной родословной, бабушка Франциска утешает их словами: "Каждому, кто любит его всем сердцем и доверяет ему, Господь говорит: "Я не оставлю тебя и Благодать моя не покинет тебя".

В созданном Франциской Дереве уместилось 454 человека. "Я сама не верю, что семья может вырасти до такого размера!" - восклицала она. Столько раз удесятерялся потомками род Амелунгов с тех пор, что сейчас даже трудно вообразить то необъятных размеров Дерево, под которым мы с ней сидим.

Бабушка Франциска не просто собрала, расставила по местам и описала всё, что ей было известно. Это дело великое, но недостаточное, надо ещё передать сделанное в надёжные руки. В сопроводительном письме к своему труду она сообщает:"Я посылаю эти материалы своей дорогой племяннице Софии Майер, жене статского советника в Петербург, своей дорогой племяннице Наталье Крангальс в Павловск, своей любимой племяннице Луизе Амелунг, своей сестре Эрнестине Тильгер и прошу их все уточнения передать моему племяннику, студенту Фрицу Амелунгу".

Адресатам на тот момент было по 60-70 лет, внучатому племяннику Фридриху всего 21 год. Франциска надеется, что они простят несовершенство её рукописи, учтут те большие трудности, которые пришлось преодолеть, собирая материал. С некоторыми членами семьи ей так и не удалось связаться, известий от них не имелось с 1843 года. Она просит не только сохранить собранное, но и дополнить его, как не останавливающаяся жизнь дополнит сам род Амелунгов. Заключительные слова «сердечно любящая вас ваша тётя и двоюродная бабушка» не стареют, несмотря на время. Всем нам она бабушка, все мы её благодарные внуки.

Фридрих Амелунг, её внучатый племянник, сын того самого "нежного и хрупкого" Карла Георга Амелунга, был не только предпринимателем, продолжившим дело своих предков по производству стекла на фамильной фабрике. Он ещё и журналист, историк культуры Балтии, успешный, вошедший в мировую историю, шахматист. Фридрих Карлович деятельно дополняет и удерживает в объединяющем взаимодействии всё более расходящиеся в разные стороны линии потомков. Дописывает в схему бабушки Франциски только что родившихся, обозначает цифрами ухода закончившиеся или оборвавшиеся судьбы, ведёт переписку, издаёт новые выпуски "Семейных историй". Он умеет двигаться во времени не только вперёд, но и назад. Луч, начатый бабушкой Франциской в точке рождения её родителей с туманным упоминанием дедушек и бабушек, превратился в руках Фридриха в прямую, не имеющую никаких границ ни в прошлом, ни в будущем.

Фридрих Амелунг выпустил три тома "Семейных историй" в 1887, 1890 и 1894 году. В первом приведена копия рукописи бабушки Франциски, написанная им история фабрики Катарина-Лизетт и родословная Амелунгов, начиная с 1660 года. В предисловии сказано:"Надеюсь, что благодаря этой первой публикации, многие так далеко друг от друга разбросанные члены семьи внесут разумные поправки, дополнения и поделятся своими новостями. Я буду рад получить ваши сообщения и обработать их по мере сил, насколько производственные заботы позволят мне посвятить свой досуг любимому делу (как и моим литературным начинаниям в области истории культуры Ливонии). Буду стараться продолжать работу, начатую почтенной прапрабабушкой Франциской Амелунг, сохранив её дух. Очень хочу, чтобы все члены семьи обрели своё место в единой родословной, так же, как находят они его в сердце Отца небесного, продолжающего жизнь нашей семьи и поддерживающего её в любой час страданий и радости! Пусть сбудется мечта Франциски, с которой она начинала свой труд - чтобы в ежедневную молитву были включены все члены семьи".

Второй том - "Эпистолярные мемуары Франциски Амелунг, 1789-1834 год" в 16 главах и, что очень интересно, 7 глав из них о её пребывании в России. Когда же смогу одолеть все эти 247 интереснейших страниц?! Она была одной из трёх иностранок, оставивших записи о нашествии Наполеона на Россию, и единственной, жившей в России долго и наблюдавшей происходящее в провинции, в одном из имений Калужской губернии.

В третьем томе ещё 424 страницы! В нём публикуются 23 письма матери Франциски, Софии Маргарет Амелунг, дочери придворного органиста Мейера из Ганновера, моей пять раз прабабушки! Они обращены к мужу и многочисленным детям. Читаю полное любви письмо к сестре Франциски, моей четырежды прабабушке Юлии, которое начинается и заканчивается одинаково:"Liber Julchen!", и даже через двести лет чувствую тепло этого обращения ко мне. В этом томе статья к столетию фабрики Катарина, подробное родословие Амелунгов с 1704 по 1788 год, исторические исследования по появлению и распространению этой фамилии, 72 "письма из бумажника" отца Франциски, Антона Амелунга, и новые сведения от разных членов семьи, значительно уточнившие и продолжившие написанное первым Хранителем.

Рассказ об истории стекольной фабрики выходит за рамки производства. Тут и сведения о реконструкции 1864-66 года, об увеличении производства вдвое после установки Siemens-ом новой печи, о созданном моими предками пароходном сообщении между Тарту и Псковом, об открытии нового завода Carolinenhof, о стимулировании развития других производств и предприятий в этом регионе. О месте, которое не только становилось источником заработка для жителей, но являлось центром развития науки, образования и духовного воспитания, полезным для членов 150 семей поселения на протяжении жизни вот уже трёх поколений. "Семья Amelung с полным удовлетворением может оглянуться на свои сто лет работы в этой стране, и страна будет помнить её, благодаря рассеянным на этой земле семенам западной культуры. Несмотря на все тернии и чертополох на этом пути, семья продолжает своё восхождение и её деятельность даёт богатые плоды. С наилучшими пожеланиями мы встречаем рассвет второго века детища Амелунгов!".

Кстати, в материалах современных эстонских сайтов с уважением и благодарностью говорится о династии Амелунгов, их честном труде и весомом вкладе в культуру и экономику Эстонии. Фабрика работала до 1992 года. Существует небольшой музей её продукции, да и сами здания сохранились, являются объектами культурного наследия, хотя заброшены, и внутри них царит разруха. Они всё так же сияют при малейшем солнышке - в их стены вмонтировано бесчисленное множество кусочков цветных стёкол Амелунгов. Так же, несмотря на прошедшие века, ярко светят их судьбы, мечты, стремления и дела.

[Тымф]

Интересно читать письма Карла Филиппа Амелунга к отцу и дяде из Петербурга, датированные 1790 годом. В них об изучении им русского языка, что вместе с учебниками обходится в 6 рублей ежемесячно. О пасхальных традициях, которые нужно соблюдать, "чтобы не испортить с русскими отношения", о том, как выручил его деньгами герр Амбургер, потомок которого через много лет создаст базу русских немцев, очень помогающую мне в исследованиях. О празднике в Царском Селе по поводу окончания войны, поразившем очевидца: "Никогда ещё не приходилось видеть столько людей, лошадей и экипажей". О торжествах на Дворцовой площади:"Императрица вышла на балкон, в ответ на провозглашение мира народ единодушно кричал "Ура!" и плакал. Впечатление уникальности и достоинства, подкреплѐнное громом тысяч голосов, а потом фейерверк, иллюминация, маскарад". И подпись - "Ваш самый послушный сын" или "С истинным почтением, Ваш покорный племянник". В третьем томе Фридрих делится своими планами на будущее, а их немало: подробнее рассказать о прадеде Антоне Амелунге и его жене Софии, о другом своём прадеде - известном пасторе Петрикирхи Мартине Лютере Вольффе, о деде Георге Кѐлере. Обязательно расскажет он и о своём брате Артуре Амелунге, в 34 года ставшем известным филологом, но запомнившимся прежде всего любимым и духовно близким братом. И о своём современнике, директоре фабрики, муже сестры Мими, докторе химии Германе Бенрате, к которому за советом обращаются специалисты Германии, Англии, Франции и чья книга "Производство стекла", выпущенная в 1875 году, остаётся непревзойдённой более 15 лет. Планов много, но почему-то четвёртый том так никогда и не увидит свет. Из-за экономического кризиса в 1903 году Амелунги вынуждены будут продать любимую фабрику. Не могу даже представить, что творилось на душе у Фридриха! В 1909 году он умер и похоронен на сельском кладбище при церкви Колга-Яани, в которой когда-то крестили его самого, где венчали и отпевали Амелунгов из поколения в поколения. Семейства детей Антона Амелунга разошлись настолько далеко, что многие троюродные и пятиюродные не только друг друга никогда не видели, но и знать не знали, а полыхавшие войны, революции, репрессии только способствовали утрате родовых связей. Знаю пока не всех, кто удерживал от гибели полученное Знание. Один, преподаватель гимназии в Берлине, профессор Адольф Фраац, дополнял родословие в 1932 году, когда ему было 72. Второй, продолживший им начатое, немецкий учитель Дирк Думрезе, его троюродный правнук и мой семиюродный брат в 1992 создал сайт, где нашлось место для портрета бабушки Франциски и изложения большей части её труда. Подробные материалы по родословию известного музыкального рода Мейеров готовил ещё один хранитель, мой четвероюродный трижды прадед Герман Мейер. Может быть, у меня впереди встреча и с этой бережно воссозданной частью моей родословной?

Никогда не могла объяснить, почему с детства магнитом притягивают меня рассказы о предках, старые фото, строчки выцветших чернил, необычные имена. Теперь я это знаю - со вчерашнего дня, когда прочитала напутствие бабушки Франциски. Среди тех, кому она отослала свои материалы, Фридрих и Луиза Амелунг в браке не состояли и детей не имели, у Натальи Крангальс был единственный сын и в многочисленных схемах нет сведений о продолжении им рода. Не было внуков и у сестры Эрнестины. А вот Софья Мейер, вышедшая замуж за главного врача Обуховской больницы Карла Антоновича Майера, приходится мне родной прапрапрабабушкой, я прямой её потомок, трижды правнучка. Напутствие Франциски Амелунг сработало?

Опыт предков учит - собери, расставь по полочкам и обязательно передай. Разыскиваю в архивах, книгах, интернете бесценные фрагменты своей родословной, делюсь ими с родными. Исполняя заветы бабушки Франциски, радуюсь каждому найденному имени. Чувствую, как с прирастанием Рода умножается его энергия, питающая каждого из нас. Заботясь о целостности семейного полотна, пишу эти короткие заметки, вкрапляя в них, как маяки, кусочки волшебного стекла - этот приходится тому тем-то, сделал то, учился тут, написал об этом. И родословие Амелунгов, каким бы огромным оно ни было, только часть моей бескрайней, бесконечной Вселенной, в которой ещё так много других фамильных ветвей.

Моя троюродная прабабушка Соня Howe, один из потомков Амелунгов, будучи подростком, наблюдала, как известный российский академик терпеливо выкладывал один за одним крошечные кусочки смальты, искусно подбирал цвета, заменяя мозаикой старую масляную роспись в одном из храмов Петербурга. Соня подошла к нему и спросила:"Разве это не ужасно скучная, неинтересная работа?" "Нет, совсем нет, - ответил мастер - Ведь то, что я делаю, я делаю для вечности".

Теперь я понимаю: то, что кажется случайным, всего лишь звено в цепи закономерностей, я делаю то, что мне поручено, делаю так, как делали до меня мои предки, и теперь обрела уверенность, что этот труд обязательно продолжат мои потомки.

Источник: Мы делаем это для вечности.

[Тымф]

Силуэты Амелунгов.

Они в кринолины одеты.
И льётся божественный свет
От бабушки Елизаветы
К прабабушке Элисабет.

Б. Окуджава

Надеетесь ли вы когда-нибудь увидеть портрет своего пять раз прадедушки? Вот и я никогда не надеялась. А всё-таки это возможно, особенно в рождественскую ночь! Да не одного только этого дедушку увидела я в ту минуту несколько недель назад! Восемнадцать силуэтов окружили меня, и все мне кровные родичи, все, без исключения, мне бабушки и дедушки, только кто-то по прямой линии, а кто-то двоюродный, большинство мои четырежды пра.

Между нами примерно 220 лет, пять-шесть поколений, чужие страны и разные языки. Только в этот момент ничего нас не разделяет – я в кругу своей семьи. Они пришли ко мне потому, что хотят видеть меня, так же как мечтаю об этом я. Только в таких случаях происходят эти встречи. Также приду когда-то и я к своим потомкам, уже сейчас хочется взглянуть на них! Распечатаны из инета фрагменты этого свитка, аккуратно склеены между собой, и вот и у меня в руках, а не только в Мэрилендском историческом обществе в Штатах это изображение семейства Амелунгов почти в полную величину - метр длиной и полметра высотой.

Не так важно сейчас, когда точно (в 1789-м или 1790-м), где именно (в Германии или России) и кем (а вот об этом вообще ни слова) были они запечатлены, главное не пропали в веках, не истаяли, ни образом, ни именем, ни своими делами и поступками. Невообразимое - вот профиль моей четырежды прабабушки Юлии! Повторяемся, двоимся? Её дочь София, внук Василий, правнук Георгий, затем моя бабушка Мура, мама и вот, наконец, я. Разве долгий это путь? Прямая дорожка друг к другу! Генетика, ответь, что общего в нас? Глаза, смех или умение терпеть и не сдаваться?

Разворачиваю свиток и появляются как на сцене всё новые и новые персонажи. Они в своей гостиной. Большой, потому что семейство огромное. Уютной, потому что каждый занят своим делом и в то же время неразрывно связан со всеми. Место, где царит любовь, терпение, доброта и забота, где нет праздности и скуки.

Знакомьтесь – мой пять раз прадед Антон Кристоф Амелунг, его жёнушка София Маргарет и их шестнадцать детей! Он был аптекарем, во время Семилетней войны (1756-1763) занимался вопросами снабжения армии, затем лесом и его продажей, пока не арендовал зеркальный заводик у герцога Брауншвейгского в местечке Грюненплан. Вместе с младшим братом Иоганном и мужем сестры начал своё производство. С помощью учёных того времени внедрил на предприятии несколько технологических новинок, в том числе машинную полировку.

Созданные зеркала серебрились в Петербурге и успешно покупались всем миром, особенно Данией, Нидерландами, Россией и Персией – качество их было превосходным! Завод был любовью всей жизни моего деда. В течение ряда лет дела на нём шли очень успешно, жили своей общиной, со школой, своими порядками и устройством, насчитывая более 800 рабочих. Этот опыт позднее младший брат Иоганн Фридрих Амелунг, главный директор предприятия, успешно использует на открытом им аналогичном производстве далеко за океаном.

Антон Амелунг женился на Софии Маргарет Мейер, дочери, сестре, внучке и правнучке придворных органистов из города Ганновера. В согласии и семейном благополучии у них родилось 17 детей! Ещё шестеро были приёмными. Одна из сохранившихся заповедей моего деда гласит:"Чем больше детей, тем больше молитв", и видно, что он действительно следовал ей.

Отец семейства играет в шахматы  со старшим, уже взрослым сыном Карлом Филиппом за центральным столиком, рядом ещё трое мальчиков. Серьёзное мужское занятие, увлечены все! Дела в Германии идут уже очень трудно, в связи с войнами между Швецией, Россией, Францией и Пруссией и блокадой Балтики экономика и торговля серьёзно угнетены. Поэтому в 1784 году  младший брат Антона Амелунга  и его зять отправятся искать лучшую долю в Балтиморе (вот почему и окажется там этот свиток! – память об оставленных близких людях), с ними покинут Грюненплан и многие прекрасные мастера своего дела.

Это был удар для зеркального завода, но он продолжил свою работу. Когда придётся сделать свой нелёгкий выбор, глава семейства в 1792 году совместно с сыном Карлом купит фабрику в Эстонии (в Лифляндии, до возникновения Эстонии было очень далеко - примечание админа). Туда уедут и около сотни опытных мастеров из Германии. София Маргарет Амелунг с младшими детьми тоже будет готовиться к переезду, но не успеет этого сделать. Неожиданно, как гром среди ясного неба, придёт весть о кончине отца большого семейства. "На всё воля Божья" – если бы мог, привёл бы ещё одну из своих трёх заповедей мой далёкий дед.

Карл Филипп Амелунг станет успешным предпринимателем, продукция его фабрики Катарина-Лизетт будет с почётом представляться на первых мануфактурных выставках в Петербурге и Москве в 1829 и 1831 году. П.А. Вяземский писал об этом так:"Зала, обставленная фарфорами с Императорского С.-Петербургского завода, с заводов Попова, братьев Гарднеров, хрусталями с Императорских стеклянных заводов, с заводов Мальцевых, Орлова, цветными стеклами Амелунга переносит воображение в область волшебства, застроенную чертогами зеркальными и хрустальными, но и, очнувшись от поэтических сновидений, найдешь в зале сей наяву и перед глазами побуждения к чувствам истинного удовольствия. Здесь красота соединяется с пользой, изделия возвышаются до степени изящного искусства".

Медалью будут награждены зеркала моих предков на Венской всемирной выставке в 1873 году. Этой фабрике Амелунгов будет суждена долгая и плодотворная жизнь.

[Тымф]

Карл Филипп Амелунг окажется и одним из наиболее опытных и известных шахматистов в России того времени  и будет зван на игру с самим графом Потёмкиным. Интересно, кто тогда выиграл? Семейные традиции будут передаваться из поколения в поколение, и мир шахмат запомнит и сохранит имена ещё двоих Амелунгов - дочери Карла и его внука. Элиза Амелунг (Кёлер) с лёгкостью обыгрывала  шахматистов Майнца, а Фридрих Амелунг, хорошо играя сам, ещё и  разрабатывал новые композиции, воспитал известных учеников, издавал латышский шахматный журнал, при этом являясь почти сорок лет директором  фамильного предприятия!

За левым столиком девушки что-то обсуждают, в руках перо, рядом чернильница. Семейство было пишущим. Чего только не писали они и их потомки! И стихи, и научные трактаты, и философские труды, и журнальные заметки, и родословия, и пламенные речи, до сих пор не иссякает эта река.

Мать семейства вместе с дочерьми расположилась за правым столиком, рядом шкатулки и корзиночки для рукоделия.  Кому-то, может,  и достались эти гены, но явно не мне. Зато хорошо знаю шесть раз правнука этой самой дамы - моего сына - умеющего интересно писать музыканта, когда-то способного начинающего шахматиста, с любовью вяжущего разноцветные носки! Интересная штука - наследственность: предками столько дано, и во многом зависит от тебя самого, как распорядишься дарами. Через бури и потрясения эпох и невнимание современников не дошли до меня никакие материальные реликвии, ни дедушкино зеркальце, ни бабушкина шаль, но, может, гены это и есть не пострадавшее от времени самое главное наше наследство?

По-разному сложились судьбы детей. Шестеро стали купцами - в России, в Америке, на Кубе. Людвиг утонул четырнадцатилетним, Фердинанд погиб на дуэли в далёкой Америке. Леопольд женился на "американской" кузине, и разошедшиеся было в разные стороны ветви зеркальных и стекольных дел мастеров братьев Амелунгов вновь переплелись.

Девочки повыходили замуж, народили множество деток. А вот Франциска замуж не вышла, всю свою долгую жизнь помогала окружающим людям, была очень религиозна. Она, кстати, побывала в России в самый разгар войны с Наполеоном и, находясь в местечке Блохино Калужской губернии, где проживала её младшая сестра, вместе с ней гадала, не сдан ли врагу наряду с Москвой и Петербург. Именно она в свои 74 года описала жизнь разросшегося семейства Амелунгов, нарисовав его в виде огромного раскидистого дуба. Для новых силуэтов свиток ей понадобился бы огромный, его пополнили бы восемьдесят внуков Антона и Софии, родоначальников семьи. Судьбы эти и их продолжение навечно осеняет ещё один девиз прародителя:"С отцовского благословения строятся дома детей".

На картинке только шестнадцать детей, а ведь их было на одного больше. Это значит, что малышка Эрнестина ещё не родилась, и,  значит, художник рисовал семейство накануне её  рождения в 1790-м. Кто-то позднее подписал имена и обозначил цифрами всех присутствующих. Плохо читаемые, они воспроизведены в аннотации к реликвии с вопросами и сомнениями. Могу сказать: вопросы излишни, а догадки правильны. Именно так  расположены персонажи в собранном ранее мною по крупицам Дереве – по порядку рождения и старшинства!

Дороже всех мне на картинке девушка, стоящая с малышом между отцом и матерью. Ведь это моя родная прапрапрапрабабушка Юлия. Вот и имя отозвалось через века… И она тоже тому причина, что пишу я сейчас по-русски, а не по-немецки. Вместе с братом приехала она в Россию в 1795 году, и в этом тоже одна из моих личных точек отсчёта.

Чем запомнится навсегда мне эта гостиная? Взаимопониманием и поддержкой, общей заинтересованностью в совместных делах, связью поколений и возрастов. На правом краю группового портрета девочка с двумя малышами и птичьей клеткой. Вот-вот вылетит бессмертная «птичка» и навсегда запечатлеет эти лица, души и характеры. Приняв эстафету жизни  и глядя на них через века, как будто впервые ощутим простую истину:"Мы их продолжение, мы это всего лишь они в новом времени, в новом измерении". И так у всех и всегда - нет между нами ни безнадёжно разорвавшегося, ни навсегда прошедшего, а есть только дверь, которая ждёт, когда же её наконец раскроют.

Источник: Силуэты Амелунгов.

[Тымф]

Мой американский дедушка-пионер.

Не зря меня в детстве так волновали имена в рубрике инюрколлегии одной из советских газет. Как знать, может быть, среди тех, чьих наследников искали по всему миру, были и мои американские родственники. Кто бы мог подумать, что в гражданах Соединённых Штатов Америки и во мне живут общие гены славных Амелунгов!

Так складывалась историческая, экономическая и политическая обстановка, что два брата - Антон Кристоф и Иоганн Фридрих Амелунги в конце XVIII века решились покинуть родную Германию и искать счастья и благоденствия в других странах. Закрыв стекольно-зеркальное производство на родине, надеялись преуспеть в этом хорошо знакомом деле - один, мой пять раз прадед, в России, другой в Америке.

Достижение цели неимоверно осложнялось тем, что Англия, боясь утратить монополию, всячески препятствовала исполнению плана Иоганна Амелунга, мешала вербовке рабочих, их приезду в Бремен и готовилась с помощью своего военного флота перехватить бриг в открытом море. С большими трудностями и препятствиями снарядив корабль, Иоганн Амелунг с семейством - жёнушкой, свояченицей Вильгельминой, тремя дочерьми и сыном - тронулся в путь. Главе семейства было в ту пору 45 лет. Шестьдесят восемь искусных стеклодувов из Тюрингии и Богемии с чадами и домочадцами, механизмы и оборудование, учитель, священник, врач и даже музыканты, сопровождавшие их - всё было учтено, чтобы тоска по родине не стала непереносимой, а новая жизнь была прочно связана с прошлой.

Много  недель плыл под парусами бриг "Слава"  и в последний день августа 1784 года  принёс их к берегам штата Мэриленд. "Можете быть уверены, никогда ещё песня Gott ist die Liebe не звучала так проникновенно, как в этот вечер" - написано об этой минуте. Праздник был в разгаре: и на палубе, где весело танцевали, и в кают-компании, где принимали важных гостей, поспешивших сюда после благополучного прибытия судна. Купец и судовладелец, успешный землевладелец, юрист - все они участвовали в новом проекте, хорошо понимали его важность и опасности на пути осуществления. Иоганн сумел заинтересовать банкиров Бремена, и они вложили в дело 10 тысяч фунтов, значительную по тем временам сумму. К этим средствам он добавил все свои сбережения. Это сделали и его жена, и её младшая сестра. Кроме того, Иоганн вёз с собой рекомендательные письма к влиятельным государственным деятелям и купцам от американского консула в Париже, и что ещё важнее, от Джона Адамса и Бенджамина  Франклина, в то время также находившихся во Франции.

Переселение небольшой группы немецких мастеров становилось делом государственной важности. Эти путешественники были очень желанны, страна нуждалась в самом простом - оконном и бутылочном стекле, посуде, требовались опыт и умелые руки. Политически свободное государство не было промышленно независимым, поскольку промышленности в Штатах на тот момент практически не существовало. Оконное стекло требовалось каждому дому, а оно было непозволительной роскошью.

Иоганн покупает 3 тысячи акров земли в месте, богатом песком и лесом. Так появилась колония Новый Бремен, и очень быстро у подножия горы Сахарная Голова была налажена новая жизнь. Заработало производство, открылась немецкая школа и лечебница, появились первые дома. Уже через год фабрика готова была принять заказы на оконное, столовое, оптическое стекло и зеркала. Выдающееся умение мастеров было признано экспертами непревзойдённым.

Первый изготовленный в новых условиях "прекрасный и восхитительно гравированный кубок" Иоганн Амелунг послал в качестве свидетельства успеха своего предприятия в Германию, в Бремен. На кубке, кроме герба города, сияла надпись "Старого Бремена успех и Нового прогресс". В 1928 году он вернулся в Штаты, и ныне демонстрируется в музее Метрополитен в Нью-Йорке в качестве одного из главных его сокровищ.
 
Не так много сегодня сохранилось этих подлинных шедевров. Среди них кубок, подаренный первому мэру Бостона с надписью "Наши наилучшие пожелания каждой стекольной мануфактуре Соединённых Штатов", кубок, преподнесённый бывшему президенту конгресса Томасу Миффлину по случаю его избрания в 1791 году первым губернатором Пенсильвании. Кое-что можно увидеть в масонской ложе в Александрии, в Вирджинии, а некоторые реликвии передавались из поколения в поколение по линии прямых потомков. Личный кубок Иоганна Амелунга, "этого пионера с выдающимся предвидением", также сохранился, он никогда  не покидал семью.

Наряду с созданием фабрики, домов для мастеров и поменьше - для слуг, началось возведение Большого Дома для Амелунга и его семьи. В планировке и строительстве Иоганн превзошёл себя, это было так важно для престижа его, колонии, а также успеха всего предприятия. Ведь среди его близких друзей и партнёров были известные купцы и государственные деятели, самые влиятельные люди своего времени, такие как Александр Гамильтон, Томас Джефферсон, Джеймс Мэдисон, Лафайет и сам Джордж Вашингтон, многим из них оказывали в его стенах тёплый приём. Ни один дом того времени в Штатах не мог с ним сравниться. Построенный из английского кирпича, он имел два с половиной этажа и два крыла, которые к настоящему времени утрачены. Иоганн назвал его Монтевина (Montevina).

[Тымф]

"Стоящий на вершине красиво спускающегося вниз холма, он протянулся на 75 футов в длину и на 60 в ширину. И хотя сохранился не полностью, в нём и сегодня более 20 комнат, а  все холлы и гостиные, приёмные и банкетные залы облицованы белым деревом ручной работы. Резьба по дереву над подоконниками  и вокруг огромных каминов выглядит так же прекрасно, как в день своего создания, и радует глаз красотой дизайна.

Подлинным сокровищем этого торжества архитектуры является бальный зал на третьем этаже здания. Старинная колониальная лестница до сих пор приводит в восхищение своим изяществом и красотой. А вот и  место для оркестра, который много-много лет назад играл сладчайшую музыку, а арфа и скрипка выводили чудесные мелодии, отдающиеся эхом в холмах и долинах Сахарной Головы, в то время как напудренные дамы и их кавалеры двигались с чопорной точностью в такт звукам величественного менуэта.

В просторной столовой были встроены прекрасные старинные китайские шкафы, которые  вместе с буфетами для вина по сторонам глубоко посаженых окон до сих пор услаждают глаз посетителей.
 На другой стороне дома находилась кухня. Её  очаг был так велик, что два человека легко помещались по его сторонам, вращая вертел. Он и сегодня висит в углу, являясь единственным напоминанием тех дней, когда старые негры в ярко-красных платках на голове  устраивали свои причудливые праздники в то время, когда  закончится бал или охотничий обед".

Известно, что новые собственники старинного здания продали большую часть панелей, и те  украсили дом в Нью-Йорке, но более поздние владельцы, осознававшие историческую ценность дома и имевшие вкус, восстановили интерьер с большой точностью и с гордостью демонстрируют его случайным гостям.

История запомнила моего родного деда Антона деловым и практичным, а вот его брата Иоганна Фридриха неистребимым романтиком. Кроме бытового повседневного стекла, его мастера изготавливали прекрасные бокалы, кувшины и сахарницы. Гравированные кубки были гордостью производства Амелунга, их он и решил собственноручно преподнести первому американскому Президенту в марте 1789 года, накануне его инаугурации.

На кубках красовался герб  Джорджа Вашингтона. Интернет поведал мне, как, пытаясь найти Президента на просторах его резиденции, дедушка Иоганн обратился с вопросом к одному из мужчин, работавшему в поле. "Приподняв шляпу, Президент представился, и знакомство произошло немедленно, в полях!" Пишут, что мой дедушка  от неожиданности чуть не уронил драгоценный подарок. Так произошла их первая встреча, и, говорят, они стали близкими друзьями. Президент побывал в доме Амелунга с ответным визитом и лихо отплясывал в нём на балах. Можете представить себе, какой великолепный и грандиозный был этот вечер! Сохранились воспоминания о том, как дедушка Иоганн лично выехал навстречу Отцу страны, а к дому Амелунга тот ехал уже в его экипаже.  Да и вообще, мой дед так или иначе был знаком с семью из девяти признанных политических деятелей, стоявших у истоков образования Штатов. Связывали их как его производственные планы, так и масонское братство. И в книге "10.000 самых известных масонов Америки" его имя рядом с ними. Он был также создателем одной из первых лож страны, и великолепный бальный зал хранит и тайны масонских собраний.

Колония процветала и насчитывала уже около четырёх сотен жителей. Во славу её трудились стеклодувы, пекари, сапожники, портные и кузнецы. Пользовал больных доктор Мессинг, приплывший на борту брига "Слава". В школе преподавали уже и на английском, учили, кроме письма и счёта, ещё и музыке, игре на арфе, клавесине, флейте и скрипке. Иоганн Амелунг всегда поддерживал жизнь коммуны из собственного кошелька. Он был убеждён, что его колонисты должны иметь не менее, а более удобств и возможностей, чем те, которых они лишились, поверив ему и покинув родину.
Но несмотря на успешное развитие производства расцвет колонии и хорошие перспективы над переселенцами начали сгущаться серьёзные финансовые тучи. Кредит получить в Штатах было невозможно, стоимость продукции, её транспортировки росли, ситуацию ухудшил произошедший пожар. Амелунг обращался в Конгресс с просьбой о ссуде, предлагал повысить пошлины  для защиты своих производителей, как это делалось в Европе. И хотя помощь и не всегда успешные попытки оказать её были, прекрасная идея Иоганна Фридриха Амелунга окончилась крахом. Романтик не смог быть жёстким производственником, выкачивающим прибыль из своих рабочих.

Мастера разъехались, кто-то вернулся на родину, кто-то отправился в Огайо для создания первых стекольных предприятий в северо-западных территориях. Единственный сын Иоганна в 1799 году переместил одно из стекольных предприятий в Балтимор, где, кажется, имел успех. Но мой двоюродный пять раз прадед Иоганн Фридрих Амелунг умер сломленным в доме одной из своих замужних дочерей в Балтиморе в 1798 году.

Сердце сжимается даже и через двести лет при чтении его последнего письма в Германию к племяннику, сыну брата Антона. Написанное за несколько месяцев до смерти, оно и сегодня доносит его живой голос. "Мои глаза настолько слабы, что я с трудом разбираю написанное… передайте привет от меня Вашей дорогой матушке… дайте брату моему моё последнее вечное прощание. Совсем скоро мы с ним вновь встретимся  в том месте, где не бывает  расставания. Скоро, скоро - прощание… Твой любящий дядя Joh. Fr. Amelung".

[Тымф]

Большая часть этой истории почерпнута мною из рассказа, написанного в 1965 году для  миссис  Мюррей и её сестры, миссис Уэдделл, являющихся прямыми потомками Иоганна в шестом колене. Но, кажется, я тоже имею на него некоторое право, потому что прихожусь дедушке Амелунгу внучатой прапрапрапраправнучкой, и он мой  great-great-great-great-great grandfather Amelung.

Спустя несколько лет на публикацию Саги об Амелунге откликнулись немецкие родичи, потомки, как и я, брата Иоганна - Антона, с которым они были очень дружны, поразительно похожи судьбами в счастье и в несчастье и умерли в один год.

Как осколки когда-то судьбой и временем разбитой разноцветной семейной чаши, потомки тянутся друг к другу, несмотря на расстояние и разноязычье. Вот и меня совершенно неисповедимыми непреодолимыми путями вовлекло в это объединение какой-то вложенной им в свои творения силой. Силой любви к людям и делу, которому служишь. А, может, и поныне всевластен семейный девиз, выгравированный на личном кубке дедушки Иоганна: "Ищите Добродетель, а найдя, во всем остальном доверьтесь Провидению".
 
Не так-то легко осуществить мечту, да ещё в чужой стране, пусть и с великими возможностями. Осталось ли что-то от его Мечты сегодня? Да, кое-что сохранилось. Фабричные здания превращены в пыль, оконные стекла заменили модные стеклопакеты, разбились давно на мелкие осколки те разноцветные бутылки из-под вина и масла. Не так давно одна, чудом уцелевшая, была продана за 24 тысячи долларов. Ах, дедушка, мне бы ящик тех ваших бутылок - в наследство!

Стоит на своём месте гора Сахарная Голова, и возле неё играют новые свадьбы. На случайно найденном в Интернете фото торжественной церемонии наверняка есть потомки тех первых переселенцев!

Сохранился частично и дом Амелунгов, двухэтажный, с бальным залом под крышей – в память о дедушке, любителе музыки и веселья! Историческое общество Мэриленда в своих экспозициях демонстрирует его фотографии. Изящная посуда его мастеров,  как зеница ока, хранится в самых престижных музеях Америки и свидетельствует - и с этого начиналось благосостояние сверхдержавы. Издаются книги о нём. Его потомки не затерялись среди миллионов других жителей, и много среди них заметных и чем-то славных.

Уже стояла я на пензенских высотах рядом с церковью своих Никифоровых и на марийских холмах малой родины своих Свинцовых. Вряд ли удастся побывать на макушке Сахарной Головы, с которой видны американские просторы так, как видел их мой дед. А всё-таки и с ними я теперь неразрывно связана душевно и сердечно, как и со всем другим, отмеченным делами моих дорогих предков.
Не истощились гены, не иссякает добрая память на земле, чудесные стёкла Амелунгов и сегодня радуют глаз своими глубокими цветами, продолжается дух рода в делах потомков, а, значит, не зря прожил свою жизнь Иоганн Фридрих Амелунг, пионер, романтик и мечтатель.

Источник: Мой американский дедушка-пионер.

Страничка с публикациями автора, Юлии Свинцовой, на сайте интернет-журнала "Лицей": Автор - Юлия Свинцова.

[Тымф]

Реклама Завода Амелунгов из сборника "Фабрично-Заводские Предприятия РИ" 1909 года.